Навальный высказался о компенсациях Украине, астрологи объявили новый виток срача на эту тему. Заметил, что риторика, направленная против компенсаций содержит, в себе два пункта. И эти пункты сильно отличаются. Первый - о справедливости. По справедливости люди должны отвечать только за свои решения. Если российский народ не принимал решения о начале боевых действий, то и ответственности он не несет. Пункт второй - он о прагматизме. Дескать, в политике каждый народ должен просто максимизировать свою выгоду. Украинский интерес - требовать компенсаций, российский - этому всячески сопротивляться.

Первый пункт я обсуждал еще в летнем видео. Вкратце, ответственность здесь не личная, это ответственность юрлица (государства). В пока не очень вероятном сценарии победы оппозиции, у нас будет выбор - либо мы сохраняем юрлицо, либо не сохраняем. Если сохраняем, то со всеми обременениями. Если нет, то теряем все бонусы. За последний вариант топят так называемые "деколонизаторы", они и впрямь предлагают рабочий вариант отказа от выплат. Но, кажется, с отрицателями компенсаций это не пересекающиеся и даже враждующие субкультуры. В остальном же пока никто не объяснил как можно, чисто технически, съехать с обременений, сохранив бонусы.

А вот о прагматизме хочется поговорить подробнее. Здесь как бы подразумевается, что политика - это не про ценности, а про интересы. Политики должны отстаивать интересы своих народов максимально эффективным и циничным способом. Мол, война всех против всех и прочее в духе известного британского классика. Но сразу возникает вопрос. А откуда в таком мире, где человек человеку волк, возникает сияющий моральный заповедник под названием "нация"? Ведь отстаивание "национальных интересов" подразумевает, что мы делаем всем кусь только снаружи, а внутри, друг с другом ведем себя прилично. Но, собственно, почему? Откуда берутся моральные заповедники и почему именно нацию мы объявляем таковым?

Этот выбор кажется произвольным. Единственное, что можно сказать рационального в его защиту - в волчьем мире эффективнее выживать стаями, поэтому и нация. Но на деле гораздо эффективнее выбрать сообщество поменьше: семья, клан, корпорация. С прагматичной точки зрения нация - это плохая стая, требует больших жертв и дает мало выгод.

Поэтому чистый прагматик не может быть националистом (в вышеописанном смысле). Кем же тогда может быть прагматик? Выгляните в окно. Хотим политиков-прагматиков? Политики-прагматики есть у нас дома. Вон ими целый Кремль набит под завязку. Каждый из спящих дедов на недавнем послании - это ходячая рациональная машинка по обсчитыванию интересов (иначе бы они и не попали в тот зал, где можно прикорнуть). Просто эти интересы семейные, клановые, корпоративные. Более того, язык интересов - именно тот язык, на котором они говорят. Они искренне не понимают, когда кто-то говорит на языке ценностей, которые не исчерпываются выгодой. Реально год ждали, что Запад сольет Украину т.к. покупать российский газ выгоднее, чем спонсировать украинцев.

В поддержке Украины есть интерес некоторых западных элит, но многие ее поддерживают  просто потому что так правильно. Но это невозможно понять, если у вас в голове рационалистическая машинка по обкашливанию вопросиков.

В общем, проблема националистического прагматизма проста: он циничен и наивен одновременно. Он провозглашает, что мире человек человеку волк, но затем наивно ждет, что волки будут делать кусь только за пределами произвольного национального периметра. И удивляется, когда кусь делают всем. Хотя это вроде бы логично. Ведь если морали нет в международных отношениях, то непонятно откуда она тогда берется во внутренних. И наоборот: если у нас есть этика в отношениях друг с другом, то непонятно, почему она должна исчезать бесследно при выходе за пределы сообщества. Прагматичное утверждение "нам нет дела до украинцев" легко трансформируется в столь же прагматичное утверждение "нам нет дела до россиян", только уже со стороны режима. Поэтому и путинский режим - это буквально то, что заслуживают любители политического прагматизма.

Михаил Пожарский

t.me

! Орфография и стилистика автора сохранены