Исполнилось 70 лет со дня выхода романа Джорджа Оруэлла "1984" — книги, оказавшей — и оказывающей — важнейшее влияние на ход мировой истории.

8 июня 1949 года лондонское издательство "Secker & Warburg" выпустило новую книгу писателя Джорджа Оруэлла. Рекламные аннотации, помещённые в изданиях, сообщавших о книжных новинках, информировали потенциальных покупателей, что книга под незамысловатым названием — "1984" — является фантастическим романом, действие в котором происходит в далёком будущем, в том самом году, который поставлен на лицевой стороне обложки в виде её названия. Стартовый тираж — 25 500 копий — заинтригованные читатели смели с полок английских книжных за считаные дни. И когда пять дней спустя книга Оруэлла поступила в продажу по ту сторону Мирового океана — в Нью-Йорке, британский её издатель Фредерик Варбург уже сокрушался по поводу того, что не предусмотрел возможности сделать мгновенную допечатку.

Через две недели автору книги исполнилось сорок шесть лет. Ещё через семь месяцев он умер. Подержать в руках книги из новых изданий (в одних только Соединённых Штатах Америки второй тираж "1984" составил 360 000 копий) и увидеть издания переводные Джорджу Оруэллу было не суждено. Однако всемирную славу, обрушившуюся на него после выхода этой книги, смертельно больной писатель успел почувствовать сполна. Равно как и изнаночную её сторону.

Роман же зажил своей собственной жизнью, совершенно отличной от множества других произведений, созданных в схожем жанре другими писателями. Жанр этот получил в литературоведении устойчивое клеймо — "антиутопия", то есть утопия шиворот-навыворот, наизнанку вывернутая. Проще говоря, утопия — это когда писатель фантазирует о прекрасном вожделенном будущем, в котором всем будет хорошо, а антиутопия — когда предупреждает о возможном, полном мерзостей и кошмаров, в котором у всех будут проблемы.

Роман Оруэлла был не просто одним из образчиков жанра антиутопии — с момента появления он занял в этом перечне самую верхнюю и до сих пор никем из конкурентов не оспариваемую строку. И продолжает удерживать её вот уже семь десятилетий.

Эта книга многократно переиздавалась и была переведена чуть ли не на все существующие в мире языки (переводная библиография "1984" насчитывает не менее полусотни наименований). Она была экранизирована в кино и на телевидении. Литература о ней составляет целую библиотеку, и не проходит года, чтобы эта библиотека не пополнилась хотя бы одним новым изданием.

В чём же причина такой феноменальной популярности этой книги?

Ответить на этот вопрос пытались многие — общественно-политические деятели, культурологи, политологи, литературоведы, биографы Джорджа Оруэлла. Пытался и он сам — в письмах и интервью, данных летом 1949 года, в дни книжного бума романа, вызвавшего повышенный интерес к персоне его автора:

"Мой роман направлен не против социализма или британской лейбористской партии (я за неё голосую), а против тех извращений, <...> которые уже частично реализованы в коммунизме и фашизме. Я не убеждён, что общество такого рода обязательно должно возникнуть, но я убеждён <...> что нечто в этом роде может возникнуть. Я убеждён также, что тоталитарная идея живёт в сознании интеллектуалов везде, и я попытался проследить эту идею до логического конца. Действие книги я поместил в Англию, чтобы подчеркнуть, что англоязычные нации ничем не лучше других и что тоталитаризм, если с ним не бороться, может победить повсюду"[1].

Не берясь анализировать мотивы, подвигнувшие Джорджа Оруэлла на написание "1984", можно попробовать рассказать о том, какую роль сыграла эта книга в новейшей истории страны, послужившей английскому писателю основным исходным материалом для создания того, что принято именовать "орвеллианским миром". И ещё — о том, почему этому чудовищному миру так и не суждено было стать в ней воплотившейся кошмарной реальностью.

* * *

Современному российскому читателю роман Джорджа Оруэлла "1984" известен в основном в двух переводах — Виктора Голышева и Вячеслава Недошивина. Впервые опубликованные ещё в Советском Союзе в конце 1980-х годов, когда коммунистическая цензура уже не могла этому воспрепятствовать, они с тех пор неоднократно переиздавались[2]. Однако мало кому из тех, кто не в теме, известно, что ни тот ни другой переводчик не были у этой книги первыми. И Голышев, и Недошивин, чьи переводы были опубликованы с очень небольшим временным зазором в 1988–1989 годах[3], делят в этом списке третье и четвёртое места. Первое — если и не по качеству текста, то уж, во всяком случае, по времени его появления — занимает перевод В. Андреева и Н. Витова, где в обоих случаях вместо подлинных фамилий указаны псевдонимы[4]. В этом обстоятельстве ничего необычного нет, поскольку этот перевод "1984" делался в первой половине 1950-х годов для издания за пределами Советского Союза, а авторами его были бывшие советские граждане, оказавшиеся на Западе в результате драматических событий Второй мировой войны и сумевшие избежать принудительной репатриации на горячо ими нелюбимую родину. Работу Андреев (Горевой) и Витов (Пашин) делали для антисоветской эмигрантской организации Народно-трудовой союз (НТС). Первоначально их перевод оруэлловской антиутопии был опубликован в 1955–1956 годах в трёх номерах энтээсовского литературного журнала "Грани"[5], а затем, год спустя, энтээсовское же издательство "Посев" выпустило его и в виде книги[6]. Интересно то, что на это издание заправилы НТС получили финансовую субсидию не от американских спецслужб (на содержании которых эта организация пребывала с конца 1940-х годов), а от вдовы Джорджа Оруэлла, посчитавшей необходимым сделать всё возможное для того, чтобы главная книга её покойного мужа стала доступна и русскоязычным его читателям[7].

* **

Вторым в русской библиографии "1984" был перевод, сделанный советским официозным журналистом Сергеем Толстым (1908–1977). История этого перевода крайне мутная, в ней имеется гораздо больше вопросов, нежели ответов. Если излагать её максимально коротко, то выглядит она следующим образом.

Толстой переводил "1984" в 1950-е годы, находясь в Москве, и делал эту работу якобы "для самого себя", то есть не имея намерения перевод не только публиковать, но и давать кому-либо читать. При этом источником текста ему служило не оригинальное издание "1984", а его французский перевод. Тем самым в работе Толстого поневоле возникал эффект "испорченного телефона" — поскольку текст переводился не с родного языка, и эта особенность в переводе Толстого очень заметна.

Затем этот перевод каким-то образом, что называется, "утёк за кордон" (каким именно — совершенно неизвестно, поскольку диссидентом Сергей Толстой ни в малейшей степени не был). И там, в 1966 (вроде бы) году он был издан в виде книги, не содержащей не только названия издательства, но и вообще никаких положенных выходных данных, кроме места[8]. Не было в ней, само собой, указано и имя переводчика.

Литературоведам, занимающимся изучением истории Тамиздата, это издание хорошо известно. Известно им и то, кто именно его осуществил, — это было микроскопическое издательство "ALI", базировавшееся в Риме и находившееся на финансовом балансе ЦРУ. Если предположить, что эта информация была известна также и на Лубянке, и заодно вспомнить о том, что советский журналист Сергей Толстой никаким репрессиям со стороны власти, которой служил своим пером, не подвергался, то... сразу же возникает несколько дополнительных вопросов. Ответы на которые могут быть получены навряд ли раньше, чем все любопытствующие их получить смогут беспрепятственно сунуть свои носы в лубянские архивные закрома. Это непременно когда-нибудь произойдёт. И тогда я продолжу эту тему.

В России перевод "1984", сделанный Толстым, впервые был опубликован только в 2004 году — в одном из томов собрания его сочинений и переводов[9].

* * *

Печатная продукция, выпускавшаяся заграничными "подрывными центрами" типа НТС или "ALI", в СССР находилась под тотальным запретом. При попытке нелегального ввоза она подлежала немедленной конфискации на таможне и привлечению к ответственности того, кто пытался её провезти. Однако каждому гражданину СССР было известно, что суровость советских законов частично компенсируется нерадивостью при их исполнении. Как следствие, книги эмигрантских и иных издательств сквозь "железный занавес" всё же просачивались, хотя и в дозах вполне гомеопатических. Но единожды просочившаяся книга немедленно становилась источником для копирования — текст перепечатывался на пишущей машинке или переснимался на фотоплёнку, а с неё печатались фотокопии. Это явление получило название Самиздат, и искоренить его советской тайной полиции, несмотря на все прилагаемые усилия, так и не удалось.

За хранение и распространение литературы, которую советский тоталитарный режим считал "антисоветской", граждане СССР имели все основания попасть в тюрьму. Соответствующая статья Уголовного кодекса, сначала зловещая 58-я, а затем не менее одиозная 70-я ("антисоветская агитация и пропаганда"), подразумевала в 1960–1980-е годы до семи лет лагерей строгого режима по первому разу и десять — при осуждении повторно; да ещё и с послелагерной ссылкой — до пяти лет, вне зависимости от того, какой был выписан диссиденту лагерный срок.

Однако, несмотря на угрозу подвергнуться репрессиям за чтение таких писателей, как Оруэлл, советские люди — кому везло — их читали. А самые смелые и распространяли. Это продолжалось и в 1960-е, и в 1970-е, и в более поздние годы — вплоть до самого падения коммунистической цензуры в 1990-м. Забавный парадокс при этом состоял в том, что цензура испустила дух только через год после того, как изданные двухсоттысячными тиражами книги Оруэлла стали свободно продаваться в советских книжных магазинах. Ещё через год вслед за цензурой последовал и сам советский тоталитарный режим.

* * *

Каждый писатель мечтает написать книгу, которая перевернёт сознание миллионов прочитавших её людей. Но далеко не каждому удаётся свою мечту осуществить. Везёт единицам из сотен и сотен тысяч обладающих умением внятно формулировать свои мысли и ставить правильные слова в правильном порядке. Из числа писавших в ХХ веке по-русски среди них — Михаил Булгаков, Василий Аксёнов, Александр Солженицын; быть может, ещё пара-тройка имён. Из числа писавших по-английски — в первую очередь Джордж Оруэлл.

Этот человек обладал если и не даром предвидения в чистом его виде, то явно способностью предчувствовать грядущие события. Его последнему, пятому по счёту роману было суждено стать одной из главных книг мировой литературы второй половины XX века. Быть может, самой главной.

Оруэллу выпала совершенно уникальная возможность — на пороге смерти высказаться во весь голос. И не просто высказаться, но и отправить своё грозное предупреждение потомкам. Суть этого предупреждения максимально проста и доходчива:

НЕТ И НЕ МОЖЕТ БЫТЬ В ЭТОМ МИРЕ НИЧЕГО БОЛЕЕ ВАЖНОГО И ЦЕННОГО, ЧЕМ СВОБОДА.

Свободу человеку надлежит беречь сильнее всего, что у него есть. Потому что те, кто, становясь перед выбором "свобода или колбаса?", выбирают колбасу, чаще всего просто не понимают, что, отказываясь от свободы, человек тем самым отказывается и от всего остального. Потому что после того, как исчезнет свобода, вслед за ней обязательно исчезнет и колбаса. Это — аксиома. То есть истина очевидная, никаких дополнительных доказательств не требующая.

В сущности, весь описанный в романе "1984" мир представляет собой один непрерывный кошмарный сон, из которого некуда проснуться. Противостояние одного маленького человека с могущественной сверхтоталитарной машиной заведомо обречено на поражение. Всегда. Не поможет ни тайно ведущийся дневник, в котором можно писать правду, зная, что через плечо не заглядывает вездесущее око телескрина, ни запретная любовь в каморке мистера Чаррингтона, ни откровения о сущности окружающего вас абсурда, почерпнутые из разоблачительной книги "Теория и практика олигархического коллективизма". Потому что мысль, зафиксированная на бумаге, станет только лишь вещественным доказательством на предстоящем следствии, женщина, спасая свою жизнь, после ареста обязательно предаст первой, а на отчаянный вопрос после жестоких истязаний в камере пыток: "А книгу-то эту — кто написал?" — вы непременно получите от своего палача ответ: "А я и написал".

* * *

У многих советских читателей "1984", впервые прочитавших эту книгу в брежневско-андроповские времена, она вызывала крайне неприятные чувства — уныния и подавленности, которые, в свою очередь, легко переходили в отчаяние. Сравнивая орвеллианский мир с окружающей их действительностью "развитого социализма", они находили в них не так уж и много принципиальных различий. При этом люди, обладающие нестабильной психикой или просто болезненно впечатлительные от рождения, были непоколебимо уверены, что жизнь в Советском Союзе неуклонно движется в сторону Океании. И что дальше будет только хуже. И поэтому надо сидеть тише воды ниже травы и не дай бог только где-нибудь засветиться — то есть попасть в поле зрения якобы всевидящей Лубянки, — поскольку тут же можно угодить в комнату №101. Где и до пыточного станка с электротоком дело дойдёт, и до клетки с крысой... Поэтому лучше всего сидеть тихо, как таракану за плинтусом, и не свиристеть, подобно сверчку, не знающему, что паук уже раскинул вокруг него свою паутину. А за свободу пусть борются диссиденты — их за это Запад подкармливает джинсами, дублёнками и долларами, которые те меняют на рубли по чёрному валютному курсу, а потом пропивают в дорогих ресторанах и тратят на содержание любовниц. И так далее.

Полемизировать с данными заблуждениями было занятием непродуктивным. Поскольку те, кто так считал, не обладали ни высоким интеллектом, ни тем более способностями к структурному анализу. Тем же, кто данными качествами обладал, уже в том самом 1984 "орвеллианском" году было совершенно ясно, что описанная в романе Оруэлла жуткая реальность не воплотится в СССР никогда — просто потому, что это невозможно. И когда всего через пять лет по казавшемуся прежде незыблемым монолиту Советской империи зазмеились первые трещины, с каждым месяцем становящиеся всё шире, а затем от этого монолита не осталось и вовсе ничего, кроме груды битых кирпичей, — нытикам и пессимистам осталось только признать свою неправоту и переквалифицироваться из инженеров в челноков и рыночных торговцев. И начать строить свою жизнь собственными руками, больше не рассчитывая на Большого Брата.

Кошмар орвеллианского мира не стал воплотившейся реальностью Советского Союза по двум основным причинам. Во-первых, по причине того, что советский тоталитарный режим издох раньше, чем у него появились технические возможности для описанных Оруэллом механизмов тотального контроля над личностью. Во-вторых, по той причине, что он изначально не был способен к установлению на оккупированной им территории такой формы государственного управления, какая существовала в выдуманной Оруэллом Океании. И то и другое было ему просто не по силам. Или, выражаясь проще и образнее, кишка у большевиков оказалась на такие вещи тонка.

* **

Когда после выхода "1984" на Джорджа Оруэлла обрушилась слава, ярости западных коммунистов, социалистов и прочей левацкой публики не было предела. Они обзывали его социал-предателем, фашистом и мракобесом, играющим на стороне мирового империализма против социализма — светлого будущего всего прогрессивного человечества. С правой стороны посыпались не менее вздорные обвинения — писателя обвиняли в стремлении подорвать сами основы либеральной демократии, поскольку он-де допускает возможность её перерождения в систему "олигархического коллективизма", и так далее. Отбиваясь от нападок, Оруэлл отвечал: "Я написал этот роман как предупреждение, а не как инструкцию по применению. А тем, кто этого не понимает, и объяснять нечего".

Объяснять действительно было нечего. Просто потому, что, сочиняя свой ставший всемирно знаменитым роман "1984", Джордж Оруэлл знал, что антиутопии не сбываются. Никогда. Такой уж это жанр.

Надпись на фотографии Джорджа Оруэлла гласит: "Я написал "1984" как предупреждение, а не как долбанную инструкцию по применению".

 

[1] Телеграмма Д. Оруэлла — Ф. Хэнсону от 16 июня 1949 г. Цит. по: Orwell G. The Collected Essays, Journalism and Letters of George Orwell. London: Secker & Warburg, 1968. Vol. IV. P. 502. Перевод с англ. В. Чаликовой.

[2] Перевод "1984" В. Голышева довольно быстро вытеснил из печати перевод В. Недошивина. Ныне у российских издателей он считается "каноническим"; хотя при внимательном филологическом сравнении этих текстов по качеству перевода они выглядят совершенно равноценными.

[3] См.: Оруэлл Д. 1984 / Перевод с англ. В. Недошивина // Кодры (Кишинёв). 1988. №№ 9-12; 1989. № 1. Оруэлл Д. 1984 / Перевод с англ. В. Голышева // Новый мир (Москва). 1989. №№ 2-4.

[4] Под псевдонимом В. Андреев укрылся В. Горевой, под псевдонимом Н. Витов — Николай Пашин (Пасхин).

[5] См.: Оруэлл Георг. 1984 // Грани (Франкфурт-на-Майне). 1955. № 27–28; 1956. №№ 30, 31.

[6] Оруэлл Георг. 1984. Фантастический роман / Перевод с англ. В. Андреева и Н. Витова. Frankfurt am Main. Possev-Verlag, 1957.

[7] См.: Интервью с основателем журнала "Грани" Евгением Романовым // Грани (Франкфурт-на-Майне). 1986. № 141. С. 272; см. также: Миссия "Граней" // Свободное слово "Посева": 1945–1995. М.: Посев, 1995. С. 69.

[8] Оруэлл Джордж. 1984. Roma: [ALI, 196?]. Без указания года издания, имени переводчика и без приложения о новоязе.

[9] См.: Оруэлл Д. 1984 / Перевод с фр. С. Толстого // Толстой С. Н. Собрание сочинений в пяти томах. Т. IV. М.: Алгоритм, 2004. С. 315–526.

Павел Матвеев

Ошибка в тексте? Выделите ее мышкой и нажмите Ctrl + Enter