Вновь штормит европейскую пастораль, и осадки в очередной раз алые. Причем брюссельская трагедия высвечивает глобализацию актов террора, воспроизводя парижский сценарий — одновременное задействование сети боевиков, раскиданных территориально. Понятное дело, в таком формате эффект устрашения в разы сильнее.
И, как это ни прискорбно, на антитеррористической повестке — одномоментное активирование зарядов в трех-четырех европейских столицах или крупных городах; тренд, похоже, развивается в эту сторону.
Кто за всем этим? ДАЕШ? В той или иной степени, несомненно. Ислам — религия экономически слабого сектора планеты? И да, и нет. Скорее, нет. Ибо сектанты-радикалы во всех конфессиях не редкость. При этом влияние исламских радикалов на мусульманские общины Европы, по большей части интегрировавшиеся и к местным ценностям лояльные, ничтожно. Европейские коды универсальны и манящи, неумолимо втягивают пришельцев в воронку своего обаяния. Любой мало-мальски объективный наблюдатель, соприкасающийся с европейским социальным ландшафтом, может это подтвердить. Пусть параметры той интеграции, под воздействием эмиграционного бума, меняются, по ощущениям, не в лучшую сторону…
Между тем для исследователей иммигрантского движения очевидно: общественно-экономический актив переселенцев и в третьем поколении уступает аналогичному багажу коренного этноса. Как и не вызывает сомнений латентная, подсознательная дискриминация, незримым барьером разделяющая любых иммигрантов (не обязательно иной расы) и аборигенов, невзирая на идеологию мультикультурализма и политкорректности, исповедуемую Первым миром.
Стало быть, иммигрантские меньшинства объективно более криминогенны, нежели титульное население и, как следствие — более плодородная почва для прорастания социопатов, что не более чем общечеловеческий, заложенный генетикой феномен, без оглядки на расовые маркеры.
Я всегда скептически относился к перспективам всемирного Халифата прижиться на европейской улице. Причина проста: в диапозитиве века-потребителя — нулевая конкурентоспособность, тем более в условиях классового лубка, воцарившегося на континенте. Но то, что радикальному исламу на самом деле удалось — это сверхудачная рыбалка в мутном болоте человеческой психики, ее девиаций.
Вся индоктринация, к слову, неизвестного нам уровня и качества, не стоила бы и выеденного яйца, если бы исламофашисты так инструментально не эксплуатировали органический запрос тех или иных индивидуумов на суицид, который, как показывает опыт, у экономически и образовательно слабых сообществ выше, чем у всех прочих.
Я ни в коей мере не хочу принизить фактор конфликта культур, подряжаемый звеньевыми исламского террора, но, как замшелый практик, отвожу ему сугубо вспомогательную функцию по отлову заблудших душ в их самых различных вариациях. Иными словами, первичны неумолимая тяга к суициду и неприятие социопатами общественных норм; знамена же, под которыми проходит призыв, — второстепенны, выполняя задачу этнической дифференциации, без которой, понятно дело, в охмурении кандидатов не обойтись.
То есть врожденный самоубийца рано или поздно наложит на себя руки, подталкивай его к этому или нет. Социопат же обречен грохнуть ту или иную общественную "витрину", нередко осознавая, что отдача будет смертельной — как в случае с братьями Саидом и Шерифом Куаши, расстрелявших журналистов "Шарли Эбдо". Так что "патент" духовников исламского террора — психоаналитика по отлову и мобилизации патологий души, надо признать, изощренная.
Между тем проблемы суицида и социопатии — вотчина узкопрофессиональная, к которой я ни с какого боку. При этом возьму на себя смелость порассуждать об исходных, те девиации стимулирующих.
Собирательный триггер суицидальных наклонностей весьма пестр: социально-экономическое прозябание, дискриминация, отмеченные выше, общинная замкнутость, завышенные и оттого нереализуемые амбиции, непривлекательная внешность и, как следствие, безответность в любви, сексуальная несостоятельность или инаковость, и т.д. Ну а социопат он и в Швейцарии умственный калека…
Сводится же мой тезис к одному: промывка мозгов у террористов-смертников — не более чем подгонка экипировки у спортсмена, навязчиво нацеленного на результат. То бишь термин "террор смертников" неточен, будучи, по сути, актом самоубийства, пусть перевернутого с ног на голову. Та акция — всего лишь средство свести счеты с жизнью, как, скажем, повеситься или отравиться…
Стало быть, зацикленность европейских и прочих силовиков на дезактивации сетей исламофашизма, скорее, борьба с частностью, пусть организующей. Ресурс исполнителей — вне их охвата. Причем ресурс при наличии должных методик, бюджета и воли в немалой мере отслеживаемый, сколь бы сложна и неблагодарна та работа ни была.
В последние дни ряд комментаторов ссылались на неповоротливость, если не беспомощность европейских служб внутренней безопасности. В пример ими ставился Израиль — как эталон противодействия исламской угрозе, что верно и не совсем.
И впрямь пронести взрывчатку в здание международного аэропорта "Бен-Гурион", точно жвачку, как в бельгийском Звантеме, не выйдет — ее отследят на КПП в четырех километрах от терминала. Более того, в Израиле накоплен уникальный опыт по распознанию потенциальных самоубийц романтико-идеологического толка. Любой рецидив девиантного поведения с намеком на суицид, замеченный властями палестинской автономии у того или иного арабского юноши — и в Израиль летит развернутая депеша.
Силен Израиль и в вербовке палестинской агентуры, по большей мере привлекая представителей сексуальных меньшинств. Те, задавленные средневековым домостроем и перспективой угодить под суд Линча, оттянуться могут только в Тель-Авиве. Расчет за наушничество — по тарифу эскорт-услуг, надо понимать, заложенному в смету ШАБАК, Общей службы безопасности Израиля.
Хватает в моем краю и прочих контртеррористических технологий, отшлифованных более чем за полвека противостояния радикальному исламу. Только тот задел, включающий в себя две Берлинские стены, весьма условной эффективности. Мега-теракты — да — сведены к нулю, при этом террор одиночек — в своем зените. За последние полгода — практически ни дня без теракта.
И никто с этим ничего поделать не может! Негласный приказ "Пленных не брать!" лишь распаляет фатализм самоубийц, вокруг чего расцветает целая культура отчаяния. Но об этом как-нибудь в другой раз.
Как по мне, израильский опыт в силу своей региональной специфики должен быть востребован Европой лишь фрагментарно — разные масштабы и совершенно иная демографическая ситуация. Соотношение коренных этносов в Старушке к иммигрантам или их потомкам, в отличие от ближневосточного гремучего национального "пакета", куда благоприятнее. Кроме того, несопоставима степень национально-религиозной отчужденности в обоих регионах. Те этноконфессиональные конфликты, которые наблюдаются на европейском материке, невзирая на их тревожную динамику, — это даже не "лайт", а "супер-лайт" — на фоне передвижного зверинца, раскатывающего по современному Израилю.
При всем том одно из израильских "ноу-хау" Старушке нельзя обойти вниманием — не столь перенять опыт, как держаться планки, ею самой заданной. Без оглядки на израильско-палестинский конфликт, ни на день не затухающий, психологию "осажденной крепости", сказывающейся на принципах формирования государства, Израиль умудрился построить открытое, толерантное к своим гражданам общество подлинно европейского образца. Пусть для внутреннего пользования, пусть умаляя права соседей, но этого добился.
Так что любые инициативы заморозить Шенгенское соглашение, архаизировать европейский уклад — вода на мельницу исламских радикалов. Соверши подобный крен, Европа сдаст в ломбард нерациональных страхов и комплексов свою уникальную, столь многотрудно (веками) давшуюся идентичность — один из немногих светлых лучей в сумерках цивилизации.
