Политическое пространство можно видеть либо как непрерывный континуум, либо дискретно, разделённым на две враждующие области. Те, кто согласны с непрерывностью, готовы видеть в промежуточных политических фигурах союзников, заключать с ними временные соглашения, договариваться о взаимном нейтралитете. Сторонники же двух враждебных станов считают, что компромисс — это не только переход на сторону врага, но и наиболее опасная форма вражды, ибо обманчиво замаскированная. Так большевики ненавидели оппонирующих им социалистов гораздо больше "откровенных контрреволюционеров". Так что отношение к Чулпан Хаматовой формируется в зависимости от того, можно ли идти на компромисс со злом (ни минуты не сомневаюсь, что процесс Лебедева-Ходорковского и "болотные процессы", фальсификацию выборов и криптовойну с Украиной она считает не меньшим злом, чем я или её оппоненты), или пошедший на компромисс помогает злу, сочиняя для него человеческое лицо.
Я полагаю, что критерий здесь один — совершение режимов некоего абсолютного зла, сминающего изометрию политики так, что вырастает непреодолимая стена. Этим может быть расстрел мирных демонстрантов, открытое массированное вторжение в Украину или появление доказателств в пользу версии о том, что приказ сбивать "Боинг" или убивать Немцова и травить Кара-Мурзу был отдан из Кремля. Вот остаться с властью после такого — уже невозможно. Наверное, потом это назовут разрывом континуума. Но сразу скажут: трагический выбор для тех, у кого есть совесть и честь.
! Орфография и стилистика автора сохранены
